Можно ли научиться любить? Дневник Валерии., Том 8 Опции

[Heartbreaker-gir...]

А на рыбалку он не ходит? Тогда можно было ему набор крючков/блёсен подарить...

[Валерия]

ездит. но вот это остерегусь покупать. понимаешь, когда у чела домик стимостью миллион уёв - нереально мне купить ему что-нить реально полезное из удочек а вот книги - легко. тем более сыну 2 годика будет в ноябре. скоро смогут мои книги вдвоем разглядывать - картинки очень красивые
самое прикольное - что про мой ДР не вспомнил. опупеваю склеротик молодой

Сообщение отредактировал Валерия - 16.6.2009, 17:51

[Heartbreaker-gir...]

Ну, тогда книги и остаётся покупать... Пусть картинки смотрит.

[Валерия]

прислала мне моя подруга с ее неподражаемоым чувством меры и юмора еще рассказик. улыбнуло

Роальд Дал
ДОРОГА В НЕБЕСА
Всю свою жизнь миссис Фостер почти патологически боялась опоздать на поезд, самолет, пароход или даже в театр. Во всем остальном она не очень легко возбуждалась, но от одной мысли о том, что она куда-то может опоздать, она приходила в такое нервное состояние, что у нее начинался тик. Ничего особенного не происходило – просто в уголке левого глаза начинала дергаться кожа, словно она кому-то подмигивала исподтишка, – но самое противное было то, что тик исчезал лишь примерно через час после того, как она благополучно садилась в поезд, самолет или куда там еще она боялась опоздать.
Просто удивительно, как у некоторых людей обыкновенная вещь, вроде страха опоздать на поезд, может перерасти в навязчивую идею. Не меньше чем за полчаса до того, как нужно выходить из дома и отправляться на станцию, миссис Фостер обыкновенно уже была готова и, не в силах усидеть на месте, спускалась на лифте в пальто, в шляпе и перчатках и начинала беспокойно метаться из комнаты в комнату, в то время как ее муж, который, должно быть, хорошо понимал, в каком она находится состоянии, не появлялся наконец из своих апартаментов и не говорил холодным и сухим голосом, что пора бы им уже, пожалуй, и трогаться, не так ли?
Быть может, мистер Фостер и имел право раздражаться из-за этой глупости своей жены, но с его стороны было непростительно увеличивать ее страдания, заставляя пребывать в мучительном ожидании. Заметьте, никак нельзя утверждать, будто именно это он и делал, однако всякий раз, когда они должны были куда-то поехать, он рассчитывал время так точно– всего-то и запаздывал, что на минуту-другую – и держался притом столь любезно, что было трудно поверить, будто он не умышленно изводит свою несчастную супругу этой маленькой гадкой пыткой. И одно он, должно быть, знал точно: она никогда не посмеет раскричаться и сказать ему, чтобы он поторапливался. Для этого он слишком хорошо ее воспитал. Он знал также, что если выждать до того момента, когда уже прошли все сроки, то тем самым можно довести ее почти до истерики. Раз или два в последние годы их супружеской жизни бывали случаи, когда казалось, что он едва ли не хотел, чтобы они опоздали на поезд, чтобы только увеличить страдания бедной женщины.
Вина мужа очевидна (хотя уверенности в этом и нет), однако что делало его действия вдвойне неразумными, так это то, что за исключением этой незначительной неукротимой слабости миссис Фостер всегда была доброй и любящей женой. Более тридцати лет она служила ему преданно и верно. Насчет этого сомнений нет. Она и сама, будучи весьма скромной женщиной, понимала это, и, хотя она долгие годы отказывалась поверить в то, что мистер Фостер когда-нибудь станет сознательно мучить ее, в последнее время случались ситуации, когда она ловила себя на том, что начинает задумываться.
Мистер Юджин Фостер, которому было почти семьдесят лет, жил со своей женой в большом шестиэтажном доме в Нью-Йорке на 62-ой улице, и у них было четверо слуг. Место это мрачное, и мало кто навещал их. Но в это январское утро дом ожил, и в нем поднялась суматоха. Одна служанка доставала кипы простыней, другая разносила их по комнатам и укрывала ими мебель от пыли. Дворецкий относил вниз чемоданы и составлял их в холле. Повар то и дело выглядывал из кухни, чтобы перекинуться словечком с дворецким, а сама миссис Фостер в старомодной шубе и в черной шляпе на макушке летала из комнаты в комнату, делая вид, будто руководит этими действиями. На самом деле она только о том и думала, что опоздает на самолет, если ее муж скоро не соберется и не выйдет из своего кабинета.
– Который час, Уокер? – спросила она у дворецкого, проходя мимо него.
- Десять минут десятого, мэм.
– А машина уже пришла?
– Да, мэм, она ждет. Я как раз собрался положить в нее багаж.
– До аэропорта целый час добираться, – сказала она. – Самолет вылетает в одиннадцать. Мне нужно там быть за полчаса, чтобы пройти все формальности. Я наверняка опоздаю. Просто уверена, что опоздаю.
– По-моему, у вас много времени, мэм, – любезно проговорил дворецкий. – Я предупредил мистера Фостера, что вы должны выехать в девять пятнадцать. У вас еще есть пять минут.
– Да, Уокер, я знаю, я знаю. Однако прошу вас поторопиться с багажом.
Она принялась ходить взад-вперед по холлу и всякий раз, когда мимо нее проходил дворецкий, спрашивала у него, который час. Это именно тот самолет, без конца повторяла она про себя, на который ей никак нельзя опоздать. У нее не один месяц ушел на то, чтобы уговорить мужа разрешить ей уехать. Если она опоздает, он легко может решить, что ей все это не нужно. А еще беда в том, что он сам настоял на том, чтобы проводить ее до аэропорта.
– О Боже, – громко произнесла она, – я опоздаю. Я знаю, знаю, знаю, что опоздаю. – Кожа в уголке левого глаза безумно задергалась. Казалось, из самих глаз вот-вот брызнут слезы.
- Который час, Уокер?
– Восемнадцать минут десятого, мэм.
- Теперь я точно опоздаю! – воскликнула она. – Скорей бы он выходил!
Для миссис Фостер это было важное путешествие. Она совсем одна отправлялась в Париж, чтобы навестить свою дочь, своего единственного ребенка, которая была замужем за французом. Француз не очень-то интересовал миссис Фостер, но дочь она обожала, и, кроме того, она истосковалась по трем своим внукам. Она их знала только по фотографиям, которые расставляла по всему дому. Они были красивые, эти ее внуки. Она в них души не чаяла, и каждый раз, когда приходила новая фотография, она уносила ее с собой и долго сидела, с любовью рассматривая ее и выискивая в детских лицах приметы того кровного сходства, которое так много значит. А в последнее время она все больше и больше стала осознавать, что не желает проводить остаток своих дней там, где нет рядом этих детей, что ей нужно видеть их, гулять с ними, покупать им подарки и смотреть, как они растут. Она, конечно, понимала, что покуда муж жив, думать об этом нехорошо и даже нечестно. Она также понимала, что, несмотря на то, что он уже не так активен во многих своих начинаниях, он ни за что не согласится оставить Нью-Йорк и поселиться в Париже. Удивительно, что он вообще согласился отпустить ее туда одну на целых шесть недель. Но как же ей хотелось жить там все время и быть рядом с внуками!
- Уокер, который час?
– Двадцать две минуты десятого, мэм.
Едва он ответил, как дверь открылась и в холл вышел мистер Фостер. Он постоял с минуту, внимательно глядя на жену, а она, в свою очередь, смотрела на него – на этого тщедушного, но все еще подвижного старика с большим бородатым лицом, столь удивительно похожего на Эндрю Карнеги, каким этот знаменитый промышленник и филантроп запечатлен на старых фотографиях.
- Так, – произнес он. – Полагаю, нам, пожалуй, лучше скоро отправляться, если ты хочешь успеть на самолет.
– Да, дорогой, да! Все готово. Машина ждет.
– Вот и хорошо, – сказал он.
Склонив голову набок, он пристально глядел на нее. У него было обыкновение вытягивать шею, а потом быстро и едва заметно дергать головой. По этой причине, а также потому, что он стискивал пальцы, поднимая при этом руки до уровня груди, он походил на белку – проворную умную белку, которую можно увидеть в парке.
– Вот и Уокер с твоим пальто, дорогой. Одевайся.
- Через минуту вернусь, – сказал он. – Только руки вымою.
Она принялась ждать его, а высокий дворецкий стоял рядом с ней, держа пальто и шляпу.
– Уокер, я опоздаю?
– Нет, мэм, – ответил дворецкий. – Думаю, успеете в самый раз.
Затем мистер Фостер появился снова, и дворецкий помог ему надеть пальто. Миссис Фостер торопливо вышла из дома и уселась в нанятый ими «кадиллак». Ее муж вышел вслед за ней, но по ступенькам он сходил медленно, останавливаясь посреди лестницы, чтобы взглянуть на небо и вдохнуть холодный утренний воздух.
– Похоже, небольшой туман, – произнес он, усаживаясь рядом с ней в машине. – А в аэропорту в таких случаях обычно бывает еще хуже. Не удивлюсь, если рейс уже отменили.
– Не говори этого, дорогой, прошу тебя.
Не говори этого, дорогой, прошу тебя. Больше они не произнесли ни слова, пока машина не оказалась в Лонг-Айленде.
– Со слугами я все обговорил, – сказал мистер Фостер. – С сегодняшнего дня они свободны. Я выплатил им половину жалованья за шесть недель и предупредил Уокера, что пришлю ему телеграмму, когда они нам снова понадобятся.
– Да, – сказала она. – Он говорил мне об этом.
– Сегодня же вечером переберусь в клуб. Иногда приятно переменить обстановку.
- Да, дорогой. Я напишу тебе.
– Время от времени я буду заходить домой, чтобы проверить, все ли в порядке, и забрать почту.
– А тебе не кажется, что Уокеру лучше остаться в доме и присматривать за ним? – робко спросила она.
- Ерунда. Совершенно не нужно. И потом, тогда мне придется платить ему полное жалованье.
– Ах да, – сказала она. – Конечно, ты прав.
– К тому же никогда не знаешь, чем они занимаются, когда оставляешь их в доме одних, – заявил мистер Фостер и достал сигару. Отрезав кончик серебряными ножницами, он прикурил ее от золотой зажигалки.
Она сидела неподвижно, крепко стиснув под пледом руки.
– Ты будешь мне писать? – спросила она.
– Посмотрим, – ответил он. – Но я сомневаюсь в этом. Ты же знаешь, я не очень-то люблю писать, когда и сказать нечего.
– Да, дорогой, знаю. Забудь, что я сказала.
Когда их «кадиллак» приблизился к болотистой местности, на которой стоял аэропорт Айдлуайдд, туман начал сгущаться, и ехать пришлось медленнее.
– О Боже! – воскликнула миссис Фостер. – Теперь я наверняка опоздаю! Который час?
– Прекрати суетиться, – сказал старик. – Теперь это ни к чему. Рейс наверняка отменили. В такую погоду не летают. Не понимаю, зачем вообще нужно было выходить из дому.
Ей показалось, хотя она и не могла быть в этом уверена, что в голосе его неожиданно появились новые нотки, и она обернулась к нему. Трудно было различить какую-нибудь перемену в выражении его лица, спрятавшемся в бороде. Главное – это рот. Ей захотелось – как это часто бывало и раньше – увидеть его рот. Глаза его никогда ничего не выражали, кроме тех случаев, когда он приходил в ярость.
– Если же рейс все-таки не отменили, – продолжал он, – я вынужден согласиться с тобой – теперь-то ты наверняка опоздала. Почему бы тебе с этим не смириться?
Она отвернулась и стала смотреть в окно, за которым висел туман. Чем дальше они ехали, тем больше он сгущался, и теперь она видела только край дороги и полоску земли, тянувшейся вдоль нее. Она чувствовала, что муж по-прежнему смотрит на нее. Снова взглянув на него, она с чем-то вроде ужаса увидела, что он внимательно смотрит в то место ее левого глаза, где, как она чувствовала, у нее дергается кожа.
– Так как? – спросил он.
– Что как?
– Как насчет того, чтобы примириться с тем, чтоты наверняка опоздаешь на самолет, даже если он взлетит? Не можем же мы мчаться в такой мгле.
- Не можем же мы мчаться в такой мгле.
После этого он с ней больше не разговаривал. Машина продолжала ползти. Желтые фары освещали дорогу, и это помогало шоферу продолжать движение. Впереди из тумана выплывали другие огни, то белые, то желтые, а за ними все время следовал особенно яркий свет.
Неожиданно шофер остановил машину.
– Ну вот! – вскричал мистер Фостер. – Мы застряли. Я так и знал.
– Нет, сэр, – сказал шофер, обернувшись. – Мы приехали. Это аэропорт.
Не говоря ни слова, миссис Фостер выскочила из машины и торопливо направилась через главный вход к зданию аэропорта. Внутри было множество народу. Все эти несчастные пассажиры столпились вокруг стоек регистрации. Она протолкалась между ними и заговорила со служащим.
– Да, – сказал он. – Ваш рейс временно отложен. Но не уходите: погода в любую минуту может улучшиться.
Она вернулась к мужу, который по-прежнему сидел в машине, и сообщила ему новость.
– Не жди меня, дорогой, – сказала она. – В этом нет никакого смысла.
– И не буду, – ответил он. – Если только шофер отвезет меня назад. Сможете отвезти меня назад?
- Думаю, что да, – ответил тот. – Багаж вы достали?
– Да, сэр.
– До свидания, дорогой, – казала миссис Фостери, просунув голову в машину, коснулась губами его седой бороды.
– До свидания, – проговорил он в ответ. – Приятной тебе поездки.
Машина тронулась, и миссис Фостер осталась одна. Остаток дня стал для нее сплошным кошмаром. Час проходил за часом, а она все сидела на скамейке, расположившись как можно ближе к стойке, и примерно каждые полчаса поднималась, чтобы спросить у служащего, не изменилась ли ситуация. Ответ она неизменно получала один и тот же – нужно подождать, потому что туман может рассеяться в любую минуту. Только после шести вечера наконец объявили, что вылет задерживается до одиннадцати часов утра.
Услышав эти новости, миссис Фостер просто не знала, что и делать. Она еще, наверно, полчаса сидела на скамье, устало, с трудом размышляя о том, где бы ей провести ночь. Ей ужасно не хотелось покидать аэропорт. И мужа ей видеть не хотелось. Она боялась, что тем или иным способом ему в конце концов удастся помешать ей вылететь во Францию. Она бы предпочла всю ночь просидеть на скамье. Это лучше всего. Но она вконец измучилась и понимала, что пожилой женщине не подобает так вести себя. Поэтому в конце концов она направилась к телефону и позвонила домой. Ее муж как раз собирался пойти в клуб. Трубку он снял сам. Она сообщила ему новости и спросила, дома ли еще слуги.
– Они все ушли, – сказал он.
– В таком случае, дорогой, я где-нибудь устроюсь на ночь. И не волнуйся за меня.
– Это просто глупо, – сказал он. – В твоем распоряжении огромный дом. Располагайся в нем.
– Но, дорогой, он же пустой.
- Тогда я с тобой останусь.
– В доме нет еды. Ничего нет.
– Тогда поешь где-нибудь, прежде чем возвращаться. Не будь же такой дурой. Ты, кажется, только к тому и стремишься, чтобы по любому поводу изводить себя.
– Да, ты прав, – сказала она. – Извини. Я съем здесь сандвич, а потом приеду.
Туман немного рассеялся, и все же поездка в такси показалась ей долгой и медленной. В дом на 62-ой улице она вернулась уже довольно поздно. Ее муж, услышав, что она вошла, вышел из своего кабинета.
– Ну, – спросил он, остановившись в дверях, – как там Париж?
- Мы вылетаем в одиннадцать утра, – ответила она. – Теперь это точно.
- Ты хочешь сказать: если спадет туман.
- Он уже спадает. Поднимается ветер.
– У тебя усталый вид, – сказал он. – Ты, должно быть, переволновалась сегодня.
– Да, день был не очень спокойный. Пожалуй, пойду сразу спать.
Я заказал машину на утро, – сказал он. – На девять часов.
– Спасибо тебе, дорогой. И я очень надеюсь, что ты не станешь опять провожать меня до самого аэропорта.
– Нет, – медленно произнес он. – Не думаю. Однако по дороге туда ты могла бы забросить меня в клуб.
Она взглянула на него, и в этот момент ей показалось, будто он стоит очень далеко от нее, где-то на горизонте. Он сделался неожиданно таким маленьким и далеким, что она не смогла бы сказать наверняка, что он делает в эту минуту, о чем думает или даже кто он такой.
– Клуб находится в городе, – сказала она. – Это не по пути в аэропорт.
– Но у тебя будет много времени, дорогая. Ты что, не хочешь довезти меня до клуба?
– Нет-нет, довезу, разумеется.
– Вот и хорошо. Тогда увидимся утром в девять. Она поднялась на второй этаж в свою спальню.
Накопленная за день усталость сморила ее, и она сразу заснула.
На следующее утро миссис Фостер поднялась рано и к половине девятого уже была внизу, готовая отправиться в путь.
Вскоре после девяти появился ее муж.
- Ты приготовила кофе? – спросил он.
– Нет, дорогой. Я думала, ты неплохо позавтракаешь в клубе. Машина пришла. Она уже ждет. Я готова.
Они стояли в холле – в последнее время они, похоже, только в холле и встречались. Она была в шляпе и пальто и с сумочкой в руках, он – в нелепо скроенном пиджаке по старинной моде с высокими лацканами.
– Где твой багаж?
– В аэропорту.
– Ах да, – сказал он. – Конечно. Ну если ты хочешь сначала завезти меня в клуб, то, пожалуй, пора бы нам скоро трогаться, а?
- Да! – вскричала она. – Да, да, прошу тебя!
– Я только возьму с собой несколько сигар. Сейчас вернусь. Садись в машину.
Она повернулась и направилась к ожидавшему ее шоферу. Тот, увидев ее, открыл дверцу автомобиля.
– Который час? – спросила она.
– Около четверти десятого.
Мистер Фостер вышел спустя пять минут, и, глядя, как он медленно спускается по ступенькам, она заметила, что ноги его в узких, дудочками, брюках похожи на козлиные. Как и накануне, он остановился посреди лестницы, чтобы втянуть в себя воздух и посмотреть на небо. Еще не совсем прояснилось, но сквозь легкий туман уже пробивались солнечные лучи.
– Может, на этот раз тебе и повезет, – сказал он, усаживаясь рядом с ней в машину.
- Поторопитесь, пожалуйста, – сказала она шоферу. – Оставьте в покое плед. Я сама с ним разберусь. Пожалуйста, трогайтесь. Я опаздываю.
Шофер уселся за руль и завел мотор.
– Одну минутку! – неожиданно воскликнул мистер Фостер. – Водитель, подождите-ка.
– В чем дело, дорогой? – Она увидела, как он ищет что-то в карманах пальто.
- Я хотел, чтобы ты передала Эллен небольшой подарок, – сказал он. – Но куда же он запропастился? Я помню, он был у меня в руках, когда я спускался.
– Я не видела, чтобы у тебя было что-нибудь в руках. Что еще за подарок?
– Небольшая коробочка, завернутая в белую бумагу. Вчера я забыл тебе ее отдать. Не хотелось бы забыть и сегодня.
Что еще за коробочка?! – воскликнула миссис Фостер. – Не видела я никакой коробочки!
Она принялась лихорадочно рыскать на заднем сиденье. Ее муж продолжал ощупывать карманы пальто. Затем он расстегнул пальто и стал осматривать карманы пиджака.
– Черт побери, – произнес он. – Наверно оставил ее в спальне. Я мигом вернусь.
– О, прошу тебя! – вскричала она. – У нас нет времени! Пожалуйста, забудь о ней! Вышлешь ее почтой. Наверняка это просто какая-нибудь гребенка. Ты всегда дарил ей гребенки.
– А что плохого в гребенках, позволь узнать? – спросил он, выходя из себя, ибо на этот раз она, кажется, забылась.
– Ничего, дорогой, совсем ничего... Только...
- Сиди здесь! – велел он. – Сейчас я ее принесу.
– Побыстрее, дорогой! Прошу тебя, быстрее! Она сидела не шевелясь и ждала, ждала, ждала.
- Водитель, который час?
Шофер взглянул на наручные часы.
– На моих почти полдесятого.
- За час мы в аэропорт доберемся?
– В самый раз.
В этот момент миссис Фостер неожиданно увидела кусочек чего-то белого, застрявшего между спинкой и сиденьем с той стороны, где сидел ее муж. Потянувшись, она достала небольшую завернутую в бумагу коробочку и сразу обратила внимание, что она засунута туда прочно и глубоко, как будто ее специально затолкали.
– Вот она! – воскликнула она. – Я нашла ее! О Господи, а он теперь будет целую вечность там ее искать! Водитель, сбегайте быстрее и позовите его.
Шофер, невысокий ирландец, недовольно скривив рот, – он меньше всего на свете мечтал исполнять подобное поручение, – вылез из машины и поднялся по ступенькам, ведущим к парадной двери дома. И тут же возвратился назад.
– Дверь заперта, – объявил он. – У вас есть ключ?
– Да, обождите минуту.
Она принялась торопливо рыскать в сумочке. Лицо ее исказилось от беспокойства, губы вытянулись трубочкой.
- Вот он! Нет, я сама схожу. Так будет быстрее. Я знаю, где он.
Она поспешно вышла из машины и поднялась по ступенькам к парадной двери, держа в руке ключ. Вставив ключ в скважину, она уже собралась было повернуть его, но замерла на месте. Подняв голову, она застыла в полной неподвижности, все ее тело оцепенело. Она стала ждать, и ждала пять, шесть, семь, восемь, девять, десять секунд. Вскинув голову и напрягшись, она, казалось, прислушивается, не повторится ли какой-то донесшийся изнутри звук, который она услышала за мгновение перед этим.
Да, совершенно очевидно, она прислушивалась. Весь ее вид выражал это. Казалось, что она и ухом тянется все ближе и ближе к двери. Вот она прижала его к двери и несколько секунд простояла в такой позе: голова вскинута, ухо приставлено к двери, рука сжимает ключ; кажется, она вот-вот войдет в дом, но она не входит, а вместо этого пытается – или так только казалось – вслушаться в звуки, которые слабо доносились откуда-то из глубины дома, и проанализировать их.
Затем она неожиданно снова ожила. Вынув ключ из замка, она сбежала по ступенькам.
– Уже слишком поздно! – крикнула она шоферу.– Не могу ждать его, просто не могу. Я опоздаю на самолет. Быстрее, водитель, быстрее! В аэропорт!
Шофер, посмотри он на нее пристальнее, мог бы заметить, что лицо ее сделалось совершенно белым и выражение его неожиданно изменилось. Оно уже не казалось таким мягким и глупым. Печать некой суровости легла на него. Она поджала рот (уголки его обычно были опущены), глаза ее засверкали, а в голосе, когда она говорила, появились новые властные нотки.
– Живее, водитель, живее!
– А ваш муж разве с вами не едет? – удивленно спросил шофер.
– Разумеется, нет! Я только собиралась высадить его у клуба. Теперь это не имеет значения. Он меня поймет. Возьмет такси. Да не болтайте же вы! Двигайтесь! Мне нужно успеть на самолет, вылетающий в Париж!
Подгоняемый миссис Фостер, сидевшей на заднем сиденье, шофер мчался всю дорогу, и она успела на свой самолет, когда до вылета оставалось еще несколько минут. Скоро, удобно откинувшись в кресле, она была высоко над Атлантикой. Прислушиваясь к гулу моторов, она наконец-то направлялась в Париж. Новое душевное состояние по-прежнему владело ею. Она чувствовала себя необычайно уверенно и подозрительно замечательно. Это состояние ее чуточку настораживало, но возникло оно скорее от удивления по поводу того, что она сделала, нежели по другой причине, и чем дальше самолет улетал от Нью-Йорка и 62-ой улицы, тем большее чувство спокойствия охватывало ее. К тому времени, когда она добралась до Парижа, она чувствовала себя сильной, хладнокровной и уверенной, как никогда раньше.
Она увидела своих внуков, и во плоти они оказались еще красивее, чем на фотографиях. Они точно ангелы, говорила она себе, такие красивые. И каждый день она выводила их гулять, кормила пирожными, покупала подарки и рассказывала им всякие чудесные истории.
Раз в неделю, по вторникам, она писала письма своему мужу – милые непосредственные письма, полные новостей и сплетен, и они всегда кончались словами: «Старайся питаться вовремя, дорогой, хотя, боюсь, именно этого ты, наверно, и не станешь делать, пока меня нет с тобой».
Когда полтора месяца подошли к концу, все были огорчены, что ей нужно возвращаться в Америку, к мужу. То есть, все, кроме нее самой. Удивительно, но она, казалось, против этого возвращения ничего не имела, и, когда прощалась, что-то в ее манере и в словах, указывало на возможность ее возвращения в не столь уж отдаленном будущем.
Будучи, однако, преданной женой, она не задержалась дольше положенного времени. Ровно через шесть недель после приезда она оповестила телеграммой своего мужа и села в самолет на Нью-Йорк.
Прибыв в Айдлуайдд, миссис Фостер с интересом обнаружила, что никто ее не встречает. Возможно, это даже ее несколько позабавило. Однако она была необычайно спокойна и не дала носильщику слишком больших чаевых, когда тот помог ей отнести багаж в такси.
В Нью-Йорке было холоднее, чем в Париже, на проезжей части вдоль тротуаров лежали кучи грязного снега. Такси подкатило к дому на 62-ой улице, и миссис Фостер попросила шофера отнести два ее больших чемодана на лестницу. Потом она рассчиталась с ним и нажала на звонок. Она подождала, но никто не откликнулся. На всякий случай она позвонила еще раз и услышала, как звонок пронзительно звенит далеко в буфетной, в задней части дома. Однако к двери так никто и не подошел. Поэтому она достала ключ и отперла дверь.
Первое, что она увидела, войдя внутрь, большую груду писем на полу, лежавших там, где они выпали из отверстия в почтовом ящике. В доме было темно и холодно. Дедушкины часы по-прежнему стояли под накидкой от пыли. Несмотря на холод, атмосфера была особенно гнетущая, и в воздухе чувствовался какой-то слабый странный запах, который прежде был ей незнаком.
Она быстро пересекла холл и на мгновение исчезла слева за углом, в дальнем конце. Что-то было намеренное и нарочитое в этом ее действии; у нее был вид женщины, которая отправилась проверить слух или утвердиться в подозрении. А когда она вернулась несколько секунд спустя, на лице ее слабо светилось удовлетворение.
Она постояла в середине холла, точно размышляя, что же предпринять дальше. Затем неожиданно повернулась и пошла в кабинет мужа. Взяв адресную книгу на письменном столе, она полистала ее несколько секунд, потом подняла трубку и набрала номер.
– Алло, – сказала она. – Я говорю из дома девять по 62-ой улице... Да-да. Не могли бы вы прислать кого-нибудь побыстрее? Да, кажется, он застрял между вторым и третьим этажами. Во всяком случае, кнопка так показывает. Сейчас приедете? Да, это очень любезно с вашей стороны. Видите ли, мне уже тяжело подниматься по лестнице с моими ногами. Большое вам спасибо. До свиданья.
Она положила трубку и так и осталась сидеть за письменным столом мужа, дожидаясь мастера, который должен был скоро прийти, чтобы починить лифт.

[Валерия]

ну про чайную церемонию к новому году поищу книгу. и вообще что-нить японистое - пусть расширяет круг интереосв

[Фиалка]

Привет! Интересный рассказ...

[Валерия]

поделюсь своей игрой.
каждый раз, видя ссылку на новое сообщение на нашем форуме, я прежде чем ее открыть - предполагаю, кто и в какой теме написал, на что ссылка. почти всегда угадываю чаще всего угадывается у меня Герда, Нерка с их дневниками и Фиалка. и угадав, я улыбаюсь уже открывая само сообщение и говорю "Привет, Олюсь" или "Доброе утро, Ленчик" хорошая игра пришла мне в голову. причем получается тока с нашим форумом

[Фиалка]

Прочитала, сижу, улыбаюсь - приятно!

[Валерия]

ага. и мне прияно. вот только что увидела ссылку, кричу про себя "Фиалка" и вспоминаю твою задорную улыбку с фото из агента и точно - Фиалка

шефуля осчастливил работкой - ванна обломилась. скоро поеду домой, если не унесет ветром в Фонтанку - второй день на ряженке зато живота нет даже в конце дня правда, совсем без сладенького не смогла. пара пряников во мне душу греет. с кофе ужевала.

[Фиалка]

правда, совсем без сладенького не смогла

Так совсем без сладкого и нельзя - в меру даже очень полезно!

[shishiga]

Valeriya))))) privet))) Ya na minutku, s raboty))) Zhiva-zdorova)) Na dnyah postarayus' zajti polnost'yu.. Devochkam vsem PRIVETISHCHE))))

Ne udalyajte please.... ne poluchaetsya najti translit, blin)))))) Ehto pervyj i poslednij raz )))
(zaranee) - Spasibo doblesnoj ADMINISTRACII))))

[Валерия]

завтра еще ряженка, а четверг - полноценный обедо-ужин потому что на занятие надо, без еды усну тама
суммарно за сегодня за весь день с пробуждения полоска типа булочки 50 г, 140 калорий дома с чаем, пару ломтей батона на работе (хз калорий) и пару пряников тоже хз вес и калории. буду считать все поровну 150 граммов и 420 калорий. ну не так плохо. ряженка 472 калории. кофе без сахара - значит и калорий нету яблоко тоже хз скока калорий. надо поискать и есть где - спасибо Олюшке Фиалушке ну и полтарелки супа с рисом и курочкой. и 100 г творога. в принципе, думаю, что дневная норма 1500 калорий не достигнута
надо меньше ряженки брать 750 г многовато на день.

Привет, Шишуня!!! да, Админ, не удаляйте, пожалуйста

[Heartbreaker-gir...]

Какой странный рассказ... Так что с мужем её? Умер что-ли?

[Mandarinka]

Забавный рассказик )))) не стоит подавлять свои чувства ))))

Какой странный рассказ... Так что с мужем её? Умер что-ли?

умер, видимо ))) застрял в лифте и помер, завонял даже ))) она, похоже, его крик о помощи услышала перед отъездом... странно, что лифт изнутри не был оборудован какой-нибудь кнопкой экстренной помощи )

[МаLыш]

Да уж... рассказик интересный, но оставить собственного мужа подыхать в лифте, это перебор, однако

[~NeRkA~]

мне не понравился.....

[Mandarinka]

а мне понравился )))) черный юмор )))) и написано хорошо )))) а главное - мораль имеется. И пусть будут рады те, кому лично я устраиваю скандалы, не допуская неподобающего отношения )))) зато помирать в лифте не оставлю ))))

Я вообще нашла его рассказы еще и сижу читаю ))))

[МаLыш]

Кстати, мысля, на счет подарка, у него же дом? следовательно и участок есть.. можно можжевельник подарить или куст какой нибудь красивый...

[Браганса]

Да, я этот рассказ и раньше уже читала раза 3, наверное.
Запомнился.

[Валерия]

да. тоже можно. куплю ему тую - у папы такие они красивые вымахали за года три выше меня уже сторожа ворот

вчера в одной беседе меня загнали в тупик и обозвали задротом. тут люди более мужрые, может, объяснят - что не так. беседа была общая. сначала обменивались ис ториями о своих смешных поступках при запарках.
одна по пульту ото двд разговаривать регулярно пытается, другая очки и ключи в морозилку сует, третья на домашние телефонные звонки отвечает как на работе "компания *** слушает", четвертая при оформлении визы адрес по прописке домашний указала, а проживание - офисный. потом вот:

М.
в сберкассе оплачиваю счета по квартплате.На вопрос:Ваш адрес.Отвечаю:Ул.Гоголя 63, 6 подъезд.

П.Т.
4.. 4 этаж
А из окошка: "Хоть пятый!"
))))))))))

Р.
Квартира 35 звонить три раза)))))))))

В. ну это не редкость. в коммуналках разным жильцам звонят разным количеством звонков. не жили в коммуналках, Р.?

после чего П.Т. и Р. написали что они в офигении и обозвали задротом. за что? на мой вопрос ответили, что это цитаты из фильмов. ну и что? не смотрела и что

муж сам первый начал. нефиг было палки в колеса вставлять и злорадствовать, что жена не полетела. не хочешь - не отпускай. а отпустил - не чини препятствий.

Сообщение отредактировал Валерия - 17.6.2009, 10:53